А вообще, конечно, это не все, что мне хотелось бы сегодня сказать. Очень много мыслей в пустой голове, и хотелось бы изложить хотя бы часть из них. Правда, они даже не мысли - чувства, ощущения, подсознание... Я не знаю, как это лучше описать. Оно находится внутри меня, в самой душе, и не имеет никакого отношения к рациональному мозгу, оно просто есть, и я так чувствую.

А кроме предчувствия скорой сказки, есть чувство... примирения. Словно я примирилась сама с собой. Возможно, это можно было бы назвать гармонией, но я не назову, потому что этим именем раньше называла другие вещи. Возможно, это можно было бы назвать покоем, но... он изначально противоречит моей сути, сути Беспокойной, так что это и не он. Это примирение. Словно мне вдруг открылись те тайны о себе, которые я раньше не понимала, не чувствовала, не ощущала. А, быть может, это связано с тем, что не так давно я открылась, призналась в том, в чем не признавалась последние пять лет, и от этого мне стало легче.
По сути, что была моя жизнь последние года два? Бессознательная попытка доказать себе и всем окружающим (в частности - родителям), что я самостоятельна и сама все могу, в том числе и обеспечивать себя. Конечно, писала я не для этого, а потому, что не могла не писать, однако результат все-таки достигнут. Не знаю, насколько я буду права, если скажу, что мое стремление быть самостоятельной во всем связано с тем, что я росла на примере двух старших братьев, которых всегда учили, что они должны сами зарабатывать, содержать семью и вообще быть умниками, твердо стоять на ногах и гордо смотреть вперед. Еще в самом раннем детстве, когда меня днем пытались уложить спать, я не спала по одной простой причине - не спят братья, так почему я должна? Тогда для меня не существовало разницы в возрасте в пять и восемь лет. Наверно, так произошло и сейчас. Я видела, что братья женятся, находят работу, заканчивают учебные заведения, и подсознательно решила для себя: "Как так?! Я отстаю! Нужно догонять, нужно стать, как они, иначе все посчитают меня слабой!". И проснулось мое природное упорство, в народе называемое ослиным. А сейчас я остановилась и недоумеваю - зачем нужно было так спешить?
Была, наверно, еще одна причина, но сейчас она отчего-то кажется мне выдуманной. Мне казалось, что, если я не потороплюсь, я что-то не успею, что-то упущу, и тогда случится что-то необратимое. Возможно, это был побег от своего страха. Возможно, от смерти... ведь в какой-то момент моей жизни она была слишком близка и опять же в подсознании оставила свой след, который, наверно, никогда не смоется.
Сегодня я задумалась, зачем я так долго скрывала свой возраст? Вернее, этот вопрос приходил мне и раньше, и отвечала я на него всегда одно и то же - если я скажу, сколько мне на самом деле, меня перестанут воспринимать всерьез. Такое уже было, да. Но тогда мне было двенадцать лет. И, наверно, правильно меня переставали воспринимать всерьез, хотя для меня рассуждения себя двенадцатилетней до сих пор остаются справедливыми. Сегодня же я подумала, почему для меня так важно было доказать, что меня можно воспринимать всерьез. Зачем я доказывала это другим? Возможно, я всего лишь пыталась доказать это самой себе. Сейчас, прокручивая в голове текст своего недавнего поста, я говорю сама себе, отвечая на чей-то не заданный вопрос - "Зачем ты пытаешься казаться старше, чем ты есть?", что я ничего никому уже не пытаюсь доказать. Я просто такая, какая есть, и мыслю так, как мыслю я сама, а не кто-то другой. Говорю то, что говорю я - что перед людьми, что перед самой собой. Я просто такая, какая есть.
Иногда, впрочем, мне хотелось бы думать, как обычные шестнадцатилетние девушки. Откуда я знаю, о чем они думают? О, у меня перед глазами много примеров, у меня ведь есть одногодки в знакомых, в частности - бывшие одноклассники из трех школ. "Было бы, наверно, легко и просто думать о шмотках, косметике, парнях, молодежных сериалах, моде, спорте; ссориться с друзьями по мелочам, гулять с ними же до полуночи, ходить на дискотеки, ссориться с родственниками по любому поводу; читать журналы, а не книги," - иногда думаю я. А потом одергиваю себя двумя мыслями. Во-первых, я не знаю, чем на самом деле живут эти люди, как проходит их жизнь и насколько сложно быть ими. Во-вторых, если бы я думала и делала то же, что и они, я была бы не я, а разве это не ужасно - предать саму себя? Но порой остается один-единственный червячок-сомнение, который говорит: "Если бы ты была, как они, тебе бы хотя бы было, о чем с ними поговорить, и ты не была бы так одинока"...
Одинока ли я на самом деле? В последнее время кажется, что одиночество - это некое временное явление, которое может приходить, а может и уходить, даже если вокруг ничего не изменяется. Например, я могу гулять по улице и чувствовать себя одинокой, а потом прислушаться к миру вокруг, услышать тысячи тысяч звуков, и понять - как это я могу быть одинока, если вокруг столько живых существ? В общем, одиночество - это вопрос спорный. Хотя, конечно, мне некому просто так взять и позвонить, не к кому завалиться в гости нежданно-негаданно, некого обнять, когда грустно, холодно и хочется реветь в голос. Может быть, это все просто потому, что я сама отстранилась от тех, кто окружал меня, отстранила их, построила барьер? Очень возможно. Но... зачем я это сделала?
Для чего мне понадобилось это самое одиночество? Раньше я думала, что просто устала от людей, мне больно находится рядом с ними, меня тяготит это общение, потому что они не вписываются в мой мир, не чувствуют то же, что чувствую я. Не слышат того же, что слышу я. А, значит, рано или поздно назовут сумасшедшей и бросят. Что я думаю сейчас? Пока что - ничего. Не знаю, какие причины двигали мной. Знаю лишь, что, кажется, готова впустить кого-то в свой мир, начать изучать не только себя, но и их. Изучать не в том смысле, что ставить на них эксперименты, держать дистанцию и наблюдать, как они поступят в той или иной ситуации. Я говорю о том, чтобы попробовать понять их так же, как я поняла себя, почувствовать их, увидеть мир их глазами, если они согласятся показать. Мне бы очень хотелось... общаться. Но страх ошибиться, причинить вред и сделать больно постоянно останавливает меня, заставляет одернуть только что протянутую руку. Постоянно кажется, что любое мое движение может быть воспринято неверно, может изменить что-то, что уже нельзя вернуть назад. Словно я в стеклянной лавке, в которой еле-еле прохожу боком, и одно неверное движение будет стоить десятка разбитых ваз, пары сотен тарелок, а в дополнении еще и фарфоровую статую. Я не знаю, как протягивать руки люди, что можно делать, а что нельзя. И дело тут совершенно не в этикете, его я вроде как знаю. Дело в эмоциональном плане. Не умею я строить мосты к другим людям, меня этому никто не учил, а я боюсь делать то, что не умею хотя бы на практике. Мне никто никогда не рассказывал, что такое друг, любовь, приятель. Вернее, рассказывали, конечно, и не раз, но никогда еще не смог показать. Хотя бы на себе. Впрочем, быть может, все это лишь отговорки и оправдания? Как говорится, тот, кто хочет что-то сделать, спрашивает: "Как?", а не ищет причин, почему нет.
Все-таки, наверно, я странная. Я не могу говорить об этом уверенно, потому что не знаю, как это, "нормально". Для меня мой мир в порядке вещей, потому что мой, и все, что в нем происходит - нормально, потому что оно происходит. Для себя я нормальна. Я такая, какая есть. Но это не значит, что моя "нормальность" в чужих глазах не будет самой невозможной ненормальностью, какая только может быть. Поэтому я так часто повторяю, что, наверно, сумасшедшая... для других. В моем же мире сумасшедший лишь сам мир, да и то лишь тогда, когда хочет быть таким.